Впрочем, истинный клад, дорогой друг, это не тот, который ждал меня под темными скалами Монте-Кристо; это – ваше присутствие, это наше общение по пять, по шесть часов в день, вопреки нашим тюремщикам, это те лучи знания, которыми вы озарили мой ум, это чужие наречия, которые вы насадили в моей памяти и которые разрастаются в ней всеми своими филологическими разветвлениями; это науки, ста́вшие для меня такими доступными благодаря глубине ваших познаний и ясности принципов, к которым вы их свели.
— Александр Дюма, Граф Монте-Кристо
Трина Рублис читала книгу; ее пальцы, от садящегося солнца ста́вшие румяными, перелистывали порозовевшие страницы.
— Константин Вагинов, Козлиная песнь
Обе лодки, ста́вшие рядом, оказались между беглецом и берегом.
— Иван Ефремов, Туманность Андромеды
Множество пустырей; домы будто госпитальные жители, выглядывающие в белых колпаках и в белых халатах и ста́вшие один от другого в стрелковой дистанции, точно после пожара; улицы только именем и заборами, их означающими; каналы с деревянными срубами и перилами, снежные бугры, безлюдство, бироновские ужасы: незавидная картина!
— Иван Лажечников, Ледяной дом. Басурман
Мудрецу оставалось описать чистое пространство и чистое время, ста́вшие жутко пустыми, точно кто опрокинул их и тщательно выскоблил и вытряхнул из них все вещи и события.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка