В упомянутом выше слове ударение следует ставить на слог с буквой У — пресловУтых.
И вместо того, чтобы продолжать заниматься чистой наукой[1], ученые вдруг принялись налево-направо рассказывать, насколько невозможно хоть что-то знать наверняка и, мол, вообще не существует ничего познаваемого, что можно было бы назвать реальностью, но все это очень, очень здорово, а кстати, неужели вы не слышали, ведь все кругом состоит из преслову́тых крошечных вселенных, вот только их никто не видит, поскольку все они замкнуты сами на себя!
— Терри Пратчетт, Ведьмы за границей
Я не петербуржец по рождению, но жил в Петербурге с раннего детства, свыкся с ним, узнал его; южанин родом, я полюбил бедную петербургскую природу, белые весенние ночи, которые – к слову сказать – ничем не хуже наших преслову́тых украинских ночей, полюбил беспрерывную сутолоку на улицах, бесконечные ряды домов-дворцов, чистоту города, прекрасные городские сады, Неву… Полюбил я петербургскую жизнь, ту самую, о которой собираюсь писать теперь на родину физическую с родины духовной.
— Всеволод Гаршин, Красный цветок
Не сомневаюсь, что суеверия, нагромоздившиеся вокруг преслову́тых индийских факиров, сказки о йогах и тот туман тайны и мнимого всемогущества, каким полны для жаждущих чуда людей сочинения теософов, антропософов и им подобных, якобы призванные открыть Западу тайны индийской науки, – не сомневаюсь, что все это помешало ученым Советской России всерьез ознакомиться с вкладом Индии в общую сокровищницу человечества.
— Иван Ефремов, Лезвие бритвы
И все это такая же подделка под старинные, исторические кабачки, как подделка – апаши, которые – не что иное, как мелкие профессиональные актеры, успевшие уже за ночь отыграть раз тридцать свои гнусные роли в преслову́тых монмартрских «Небе», «Аде» и «Небытии» и притащившиеся в Halles[74] на утреннюю халтуру, чтобы представлять перед ротозеями пьянство, игру, дележку награбленного, ревность, ссору, драку и поспешное общее бегство по свистку мнимого сторожа.
— Александр Куприн, Париж интимный
и преслову́тых немецких цехов, целиком пересаженных на русскую почву и до сих пор не пустивших ни одного живого отпрыска.
— Павел Мельников-Печерский, Княжна Тараканова и принцесса Владимирская