И щели, по́званные тихим словом, повыдергивались и повытянулись из всех вещей, где какая ни была, и все – малые и большие, широкие и узкие, извилинные и прямые – стали сползаться на поляну пред очи Старца.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Но сумерки – пока – были заняты другим: не по́званные никем, неслышно войдя в зал игры, они сначала осторожно перетрогали у всех вещей их углы, очертания и грани.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
И щели, по́званные тихим словом, повыдергивались и повытянулись из всех вещей, где какая ни была, и все – малые и большие, широкие и узкие, извилинные и прямые – стали сползаться на поляну пред очи Старца.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Но сумерки – пока – были заняты другим: не по́званные никем, неслышно войдя в зал игры, они сначала осторожно перетрогали у всех вещей их углы, очертания и грани.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка