В том, как он сидел и стоял, и пил и ел, как задумывался порой, угрюмо ссутулившись, как доставал свой нож с роговой рукояткой и обтирал его о штаны, прежде чем нарезать пищу, как брал со стола легкую чашку или стакан, точно поднимал большую, нескладную кружку, как отхватывал кусок хлеба и аккуратно собирал им с тарелки всю подли́вку до последней капли, точно зная, что больше не получит, а потом вытирал о хлеб пальцы и отправлял его в рот, – во всем этом и в тысяче других повседневных мелочей яснее ясного обнаруживался Острожник, Кандальник, Арестант.
— Чарльз Диккенс, Большие надежды
И он вносил ее в комнату, и он ее ел, стараясь – впрочем, не особо, – не проливать подли́вку на страницы, которые он читал[87].
— Нил Гейман, Добрые предзнаменования
Ели молча, жадно и дочиста вытирали тарелки, подбирая подли́вку хлебом.
— Джон Стейнбек, Гроздья гнева
Дядя Сандро нарезал аккуратные кусочки мяса, обмазывал их аджикой, клал в рот, после чего досылал туда же ломоть мамалыги, не забыв предварительно окунуть его в алычевую подли́вку.
— Фазиль Искандер, Сандро из Чегема
– Дай бог, чтобы мои враги так видели, как покойники видят, – сказал он и, оглядев застольцев, словно спрашивая: не хотите ли проверить? – окунул кусок мяса в подли́вку.
— Фазиль Искандер, Сандро из Чегема