Пантелеймон уже давно проснулся и раздумывал, кем бы ему обернуться: песцо́м или горностаем, примеряя то одно, то другое обличье по очереди.
— Филип Пулман, Северное сияние
Пантелеймон, пытаясь хоть как-то согреть свою Лиру, песцо́м свернулся у нее на груди.
— Филип Пулман, Северное сияние
Старик Фома уже встряхнул кудрявыми волосами и пустился в свои излюбленные каламбуры, говоря о сцене моей с песцо́м; здоровые поморы, в которых совсем не видно было какой-нибудь перемены от климата и тяжелой зимовки, краснеют от выпитого вина; старик Сядей развалился на полу в своей теплой малице,[190] и по комнате, ясно чувствуется, пошло испарение самоедского тела, которое отдает всеми запахами жиров, какие только водятся на этом полярном острове.
— Чудо Рождественской ночи