Гурвилль, приверженец принца Конде, перед бегством своим за границу отдал на сохранение десять тысяч ефимков Ниноне Ланкло и десять же тысяч одному па́теру, своему другу.
— Кондратий Биркин, Временщики и фаворитки
После обычных приветствий возвратившийся изгнанник завел разговор об отданных па́теру на сохранение десяти тысячах ефимков; тот выслушал друга с крайним удивлением.
— Кондратий Биркин, Временщики и фаворитки
У него был какой-то ничтожный официальный предлог, который именно и послужил ему причиной приезда в Россию; но некоторые лица петербургского католического духовенства не совсем-то его долюбливали и особенного благорасположения сему па́теру не выказывали, ибо, помимо официальной его причины, провидели иную, постороннюю цель его пребывания в Петербурге.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы