– Да, ты это уже говорил, да и к тому-же так вчера вечером обкури́л нашу гостиную, что я ещё полчаса после этого чихал.
— Виталий Пажитнов, Пути, судьба, судьбы и суета
Шаман обкури́л можжевёловым дымом свой бубен и колотушку.
— Татьяна Короткова, Глаз Шивы. У алмазов – своя история…
Старик пел про то, как, играя и сверкая на перекатах, кружась в омутах, вольно и непугано текла река, ласкала и гладила ленковые, хариузовые спины, застившие дно; старик пел про то, как ходила ходуном, бурлила и пенилась речная течь на маковой заре, когда играла и кормилась опадающей мошкой оголодавшая за ночь белорыбица; как весело резвился он, молодой, удалый, то загоняя рыбьи табуны в невода и сети, то отпугивая, ежли рыбак не глянется, ежли хвастливый больно, ежли прямо в икромёт закинул мерёжу, ежли петров корень к гайтану не подвесил – не боится изурочиться, не почитает его, хозяйнушку речного, ежли не сотворил кудесы – из первого улова не откинул ему, водовику, пару хвостов, ежли… табачку не бросил хоть на один понюх, да и мерёжу не обкури́л богородичной травой, но перво-наперво… ежли согрешил накануне лова, не покаялся, не помолился, не выпарился в бане.
— Анатолий Байбородин, Деревенский бунт, 2017