Тонкие оттенки красок на искусственно сохранившихся или свеже нарумя́ненных лицах!
— Чарльз Диккенс, Повесть о двух городах
Здесь едят и пьют без всякой меры, влюбляются и изменяют, кто плачет, а кто радуется; здесь курят, плутуют, дерутся и пляшут под пиликанье скрипки; здесь шатаются буяны и забияка, повесы подмигивают проходящим, женщинам, жулье шныряет по карманам, полицейские глядят в оба, шарлатаны (не мы, а другие, – чума их задави) бойко зазывают публику; деревенские олухи таращатся, на мишурные наряды танцовщиц и на жалких, густо нарумя́ненных старикашек-клоунов, между тем как ловкие воришки, подкравшись сзади, очищают карманы зевак.
— Уильям Теккерей, Ярмарка тщеславия
Армия состояла из великолепного оркестра, который также выполнял свои обязанности и на сцене, где было чрезвычайно приятно видеть этих достойных молодцов, марширующих в турецких костюмах, нарумя́ненных, с деревянными ятаганами в руках, или в виде римских воинов с офиклеидами и тромбонами, – приятно, говорю я, было увидеть их опять вечером, после того как вы все утро слышали их на Aurelius Platz, где они играли напротив кафе, в котором вы завтракали.
— Уильям Теккерей, Ярмарка тщеславия