Отказаться было никак невозможно: тут действовало и польщенное самолюбие (поэт становился знаменитостью), и страх оказаться провинциалкой, и главное – уже воспринятое учение о «ми́гах».
— Валерий Брюсов, Огненный ангел
Всякой вещи отпущено немножко пространства и чуть-чуть времени: столько-то дюймов в стольких-то ми́гах.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Обломки и черепки, отбившиеся в космической суматохе от своих вещей, цеплялись зазубринами и выщербами за что ни попало: на миги создавались и в ми́гах распадались (миги, спасаясь сами, вышвыривали из себя все лишнее) сборные диковинные вещи: человечьи слезы на проворных паучьих ножках, сердца, прилипшие к окулярам телескопов, et cet, et cet.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Всякой вещи отпущено немножко пространства и чуть-чуть времени: столько-то дюймов в стольких-то ми́гах.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Обломки и черепки, отбившиеся в космической суматохе от своих вещей, цеплялись зазубринами и выщербами за что ни попало: на миги создавались и в ми́гах распадались (миги, спасаясь сами, вышвыривали из себя все лишнее) сборные диковинные вещи: человечьи слезы на проворных паучьих ножках, сердца, прилипшие к окулярам телескопов, et cet, et cet.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка