На дальних холмах разлилось кисе́льное опаловое озеро, в беспокойном движении которого то обнажался каскад черепичных крыш, то, бликуя окнами, выныривала кукольно-белая группка домов на хвойном темени горы, то разверзалась меж двух туманных склонов извилисто-синяя рана глубокой долины, торопливо затягиваясь таким же длинным жемчужным облаком…
— Дина Рубина, Синдром Петрушки, 2010
От этих экзекуций у домочадцев кувыркались в черепе мозги и проявлялись навязчивые страхи и боязни: всюду им мерещились половники – от любой тени, будь то человеческая или предметная, шарахались, половники являлись к ним во снах, грозно покачиваясь в лучах огненного заката и зева чёрного космоса, и гнались по пятам, с присвистом рассекая кисе́льное пространство сновидений.
— Модест Казус, 365. Сказки антарктических писателей
И тут случилось следующее: то ли от дикого ребячьего вопля, то ли ещё от чего, но сиреневое кисе́льное пятно, похожее теперь на окошко в жуткий кошмар, резко, в одно мгновение, схлопнулось, а голова с мерзкой рожей и часть пальцев-червей оказались просто-напросто отрубленными, поскольку в тот момент были высунутыми из этого «окна».
— Андрей Буторин, ПАЗЗЛ (Работа над ошибками)