Кадя́ и поклоняясь всем равно, и богатому, и нищему, диакон, как слуга Божий, приветствует их всех, как наилюбезных гостей небесному Хозяину, кадит и поклоняется в то же время и образам святых, ибо и они суть гости, пришедшие на Тайную Вечерю: во Христе все живы и неразлучны.
— Николай Гоголь, Духовная проза
Священник же, благословив предстоящих словами: Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое, – ибо предполагает, что все по чистоте в эту минуту обратились в собственное достояние Божие, – устремляется мыслью к вознесению Господню, которым завершилось его пребывание на земле: становится вместе с диаконом пред святым престолом, и, поклоняясь, кадит он в последний раз, и кадя́ произносит в себе: Вознесися на небеса, Боже, и по всей земли слава Твоя, между тем как лик восторгающим песнопением и звуками, сияющими весельем духовным, стремит просветленные души всех предстоящих к произнесению вослед за ним сих слов самой радости духовной: Видехом свет истинный, прияхом духа небесного, обретохом веру истинную, Нераздельной Троице поклоняемся, Та бо нас спасла есть.
— Николай Гоголь, Духовная проза
Кадя́ и покланяясь всем равно, и богатому, и нищему, диакон, как слуга Божий, приветствует их всех, как наилюбезных гостей небесному Хозяину, кадит и поклоняется в то же время и образам святых, ибо и они суть гости, пришедшие на Тайную Вечерю: во Христе все живы и неразлучны.
— Николай Гоголь, Ревизор
Священник же, благословив предстоящих словами: «Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое», – ибо предполагает, что все по чистоте в эту минуту обратились в собственное достояние Божие, – устремляется мыслью к вознесению Господню, которым завершилось его пребыванье на земле: становится вместе с диаконом пред святым престолом, и, поклоняясь, кадит он в последний раз и, кадя́, произносит в себе: «Вознесися на небеса.
— Николай Гоголь, Ревизор
Кадя́ попу икону, покадить и Офоню.
— Иван Снегирев, Книга народной мудрости