При слабом свете завуали́рованных электрических лампочек, изображавших факелы, лицо Модеста показалось мне белее белого цвета.
— Валерий Брюсов, Моцарт
Неспроста вернулся Брюсов к песням о «милой старине»; из старины он вызвал образ Агриппы; он вводит нас в атмосферу того освободительного движения в мистике, которое в лице Агриппы и Парацельса, учеников Тридгейма, породило, быть может, интереснейшее течение; течение это, правда, погасло в Иоанне Вейере, но оно продолжалось в учениках Парацельса – Боденштейне, Кунрате, ван Гельмонте и других до начала XIX столетия; течение это, быть может, и теперь живо и по-своему воскресает в современности; то, о чем заговаривает Стриндберг, стыдливо встает в образах Брюсова, намеренно завуали́рованных «археологической пылью»; нужно быть глухим и слепым по отношению к заветнейшим устремлениям символизма, чтобы не видеть в образах «милой старины», вызванных Брюсовым, самой жгучей современности.
— Валерий Брюсов, Огненный ангел
При слабом свете завуали́рованных электрических лампочек, изображавших факелы, лицо Модеста показалось мне белее белого цвета.
— Валерий Брюсов, Огненный ангел