В старом чемодане лежат какие-то лохмотья; пачка квитанций ссудной кассы – этих расписок в получении проездных пошлин у застав на пути к Нищете; смятая бумажка, пахнущая опиумом, с нацарапанными на ней краткими записями, начатыми недавно, очевидно с намерением вести их регулярно, но скоро заброшенными: в такой-то день принято столько-то гранов, в такой-то – на столько гранов больше; несколько запачканных вырезок из газет с отчетами о дозна́ниях коронера[65] по делам о смертях, вызванных неизвестной причиной; больше ничего нет.
— Чарльз Диккенс, Холодный дом
Старается потому, что это газетные репортеры, которые пишут отчеты о подобных дозна́ниях за построчный гонорар, а он, приходский надзиратель, не свободен от общечеловеческих слабостей и надеется прочесть в газетах о том, что сказал и сделал «Муни, расторопный и сметливый приходский надзиратель этого квартала»; больше того, он жаждет, чтобы фамилия «Муни» так же часто и благожелательно упоминалась в прессе, как, судя по недавним примерам, упоминается фамилия палача.
— Чарльз Диккенс, Холодный дом
Ребекке, на правах новой родственницы, также было уделено обширнейшее место в бескорыстных дозна́ниях миссис Бьют.
— Уильям Теккерей, Ярмарка тщеславия