Пока они шли из кухни, подымались на веранду, двигались по веранде, Сергей любовался ее длиннору́кой фигурой, обтянутой шерстяной кофтой домашней вязки, ее светло-каштановой косой, болтающейся на спине, быстрым мельканьем ее ног в белых толстых шерстяных носках, ее легкой и в то же время торжественной походкой, словно она возглавляла какое-то шествие со светильником в руке.
— Фазиль Искандер, Сборник "Кролики и удавы"
Тут Сергей заметил стоящего посреди комнаты Андрея Таркилова, и что-то необъяснимое в его длиннору́кой широкоплечей фигуре его привлекло.
— Фазиль Искандер, Сборник "Кролики и удавы"
– Мой дед, он и до се живой, зараз ему сто восьмой год идет, рассказывал, а ему тоже дед ведал, что при его памяти, то есть пращура моего, был в наши верхи Дона царем Петром посланный князь, – вот кинь, господь, память! – не то Длиннору́кой, не то Долгоруков.
— Михаил Шолохов, Тихий Дон