По признанию его благо– и зложелателей, он обладал несомненным литературным дарованием и мог бы, пожалуй, если бы… но уже года два тому перо его, зацепившись за это досадливое бы, очутилось за чертой перворанговой витри́нной литературы, потеряло доступ в пухлый журнал и персональную полистную ставку.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Тут проявил себя критик Зыбалов, выступивший в одной газете, не самой интересной и важной, но все же из тех, что клеят на витри́нной фанере.
— Владимир Орлов, Альтист Данилов
По признанию его благо– и зложелателей, он обладал несомненным литературным дарованием и мог бы, пожалуй, если бы… но уже года два тому перо его, зацепившись за это досадливое бы, очутилось за чертой перворанговой витри́нной литературы, потеряло доступ в пухлый журнал и персональную полистную ставку.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка