Непомерно большая, лысая, тонкокожая голова казалась полупрозрачной, но разглядеть что-либо внутри было невозможно; под безбро́выми дугами, в тяжёлых лиловых морщинах, горели страшные огни.
— Ольга Славникова, Легкая голова, 2011
Рябая баба, ястреб, с очами безбро́выми, не нежным со дна души она восходила цветком, и не вовсе грёзой, или зорькой, или медвяной муравкой, а тучей, бурей, тигрой, оборотнем вмиг вошла в его душу и звала; и будила нежных уст её усмешка пьяную, смутную, сладкую, лёгкую грусть, и смех, и бесстыдство: так жерло тысячелетнего прошлого, на миг разъятое, воскрешает воспоминанье о том, чего не было в жизни твоей никогда, будит неведомый, до ужаса знакомый во сне лик; и лик восходит образом небывалого и всё же бывшего детства; так вот у тебя какой лик, рябая баба!
— Андрей Белый, Серебряный голубь, 1909